Политико-правовая идеология национал-социализма (13 часть)
Фюрер персонифицирует волю народа, точно выражает его расовый дух. Поэтому авторитет его непререкаем, власть безгранична. Она носит по преимуществу (в плане обоснования) мистический и личностный характер.
Вождь - харизматический лидер. Беспрекословное выполнение приказов фюрера или приказов подчиненной ему касты фюреров меньшего калибра и есть осуществление чаяний народа. Между фюрером и народом нет (и быть не может) каких-либо посредников. Вождь и народ едины. Никакие представительные учреждения не в состоянии выражать общенародные интересы. На это способен только фюрер. Посему никто не должен хоть в малейшей степени ограничивать его власть, его служение идее народа.
Субстратом государственности выступает “народ”, “народная общность”. Нацисты уверяли, будто “народ” для них - основополагающая ценность. В государстве он, будучи первичным, изначальным образованием, обретает официальную организационную форму своего бытия. Категория “народ” (и различными производными от этой категории словосочетаниями) перенасыщены тексты нацистских идеологов.
В повышенном внимании к такому феномену, как народ, нет ничего предосудительного, порочного. Но сугубо ущербна, демагогически лжива его национал-социалистическая трактовка.
Зиждется она на нескольких посылках.
Во-первых, на махрово расистском убеждении, что немецкий народ есть общность людей, объединенных главным образом одной кровью. Постоянство, неизменность этой крови обеспечивает континуитет и вечность немецкого народа. Сохранение биологической чистоты крови (“арийской”, “нордической” и т. п.) составляет, едва ли не наивысшую национальную цель.
Во-вторых, на признании - закона целого”, согласно которому “народная общность” как органическое целое не просто большая по своим внешним размерам величина, но" и величина бесконечно более важная, чем сами по себе составляющие ее члены; они значимы лишь как неотъемлемые частички этого громадного целого.
В-третьих, на представлении о монолитности немецкого народа, притом не только расово-биологической, но и также политической, присвой, мировоззренческой.
Наряду с “фюрер-принципом” категория “народ”, подвергнутая нацистской обработке, предназначалась для искоренения теории и практики демократического правового государства. С ее помощью старались, в частности, опрокинуть один из у либерализма: взгляд на свободного независимого индивида как на ценность приоритетную в нормальном государственно-организованном обществе. Нацистское кредо было радикально прямо противоположным: “Ты - ничто, твой народ-все.
Народ становился неким боготворимым сверх - Я, инстанцией, которая определяет человеческое существование, вообще детерминирует все деяния людей. Дабы покончить со свободной автономной личностью, растворить гражданина в унифицированной массе “народной общности”, пропагандировалось то мнение, что отдельно взятый человек принадлежит в первую очередь не самому себе, а своему народу, ибо он получает жизнь и место в социальной жизни. Распространяя столь превратное мнение, нацистская пропаганда создавала миф об устранении в “третьем рейхе” дифференциации “народной общности” на гражданское общество и государство, отсутствии при нацистском строе противостояния государству.
Индивид, заключенный в железные тиски “народной общности”, лишен пространства своей автономной жизнедеятельности, гарантированного от произвольного вторжения партии и государства. Такое пространство исчезло, как исчез и свободный гражданин. Его заменил преданный член “народной общности”, совершенно всем ей обязанный и полностью ей подчиненный. Он существует ради нее. Его ничуть не заботит защита и реализация собственных прав и свобод. Он озадачен лишь тем, чтобы содействовать сохранению и преуспеванию народа как целостности.
Согласно нацистскому канону истинный немец, “народный товарищ”, повязан непреходящей ответственностью германской нацией. Ответственность эта выражается в самых разных формах, и от нее он никак не может уклониться, ибо по природе своей - вечный должник “народной общности”, государства. Зато государство ничего не должно ему; перед ним и ему подобными оно никакой ответственности не несет.
С проникновением нацистских идей в германскую юриспруденцию она стала радикально меняться и быстро утрачивать черты профессионального научно-правового знания, приходить в упадок.
Национал-социалистски ориентированные авторы яростно атаковали мировоззренческие устои традиционной европейской теории права: рациональное мышление, искусство аргументации, открытость критике, толерантность, отсутствие национальных барьеров и т. п. В борьбе с этими устоями на первый план выдвигались такие вещи, как вера в фюрера, здоровая народная сентиментальность, дух “крови и почвы”, предубеждения разного рода, иррационализм, мистика и проч.
Своей собственной логически цельной теоретико-правовой системы германский фашизм не создал. Термин “право”, конечно, употреблялся. Но в качественно ином, нежели ранее, смысле. Антиюридизм нацистских правоведов выражал себя по-всякому. В частности, через отрицание ими “нормативной юриспруденции”, правового позитивизма как учения сугубо формалистического, наднационального, игнорирующего “материальные” слагаемые права: “справедливость”, “народность” и др.
Под сурдинку неприятия правового позитивизма вообще отвергались понятия “личность”, “субъект права”, “правовое достояние”, “интерес”, “правомерность”, “правоспособность”. Субъективное право в новую эпоху (т. е. при нацистском режиме) объявляется вообще несуществующим. Его нет, поскольку немцы, “народные товарищи”, имеют лишь обязанности, которые во сто крат важнее каких-либо правомочий.
На базе такого нигилизма ничего сколько-нибудь стоящего, конструктивного в области науки права сделать нельзя. Оттого и набор высказываний нацистских деятелей о праве почти целиком состоит из пустых формул и банальностей, чей юридико-содержательный смысл почти невозможно уловить.